Чай в армии.

О потреблении чая и сахара на судах военно-морского флота России офицерским составом свидетельствуют воспоминания А.П. Беляева. В частности, в его записках, относящихся к периоду начала 1820-х гг. (до 1825 г.), указывается на факты потребления чая во время плавания русского военного судна у берегов Ютландии.

Для офицерских кают-компаний на судах русского военно-морского флота, в начале XIX в., закупался ряд товаров, среди которых чай шёл одним из первых в списке на закупку: «чай, сахар, вина, сыры, портер и проч.».

Уже в начале XIX в. чай подавался в одной из гостиниц Кронштадта, где иногда останавливались офицеры российского военно-морского флота. Чай пился в гостинице утром, днём (в обед) и вечером.

Питание в данной гостинице Кронштадта, содержателем которой был англичанин, выглядело в 1823 г. следующим образом: «сытный английский обед с неизменным, хотя и превосходным ростбифом и картофелем, английский чай в общей зале, с яйцами, сыром, ветчиной и бутербродами, всё это было так чисто, вкусно и хорошо, что нельзя было желать ничего лучшего».

Во время поездок военных моряков по суше, особенно в зимний период, они также потребляли чай в значительных количествах. В частности, в воспоминаниях А.П. Беляева, во время его остановки с братом на ночлег в Новгороде, в зимний период, указывается на потребление чая.

Оказавшиеся в Европе русские офицеры (моряки военных и учебных кораблей, а также те лица, которые отправлялись в Европу с поручениями) также пили чай. Всё тот же А.П. Беляев вспоминает о вечернем чаепитии с русским консулом в Копенгагене.

Армия всегда была неким «социальным индикатором», по которому можно судить о положении дел в обществе. Именно из-за этого имеет смысл проанализировать положение дел в армии.

В офицерской среде второй половины XIX в. были широко распространены не только кисеты для табака, но и личные чайницы.

Первые указания на появление чайного довольствия в армии относятся ко второй половине XIX в. Но в тот период его стали выдавать солдатам, проходившим службу в сложных условиях (пример – Сибирь) и во время военных действий тем, кто находился в дозорах. В частности, чай выдавали разведчикам в дозорах на Кавказе.

Во второй половине XIX в. чай, в некоторых объёмах, появился как важный элемент довольствия в войсках. В то же время, чаще всего, чай пили «на свой счёт», либо «в складчину» с товарищами.

В армии, как и во всём остальном обществе конца XVIII – начале XIX вв. было принято дарить чай и сахар старшим офицерам и начальникам.

Один из военных первой половины XIX в. вспоминает о назначении в новую часть и о том, что по прибытии, он «<…> на другой день явился к партионному офицеру Рудневу и принёс ему голову сахара и фунт чаю». Разумеется, этот «дар» был принят с благосклонностью.

К первой половине XIX в. относится и рассказ одного из военных о том, как его брат, также военный, прибыл с Кавказа, где служил маркитантом: «Старший брат Иван, дня за три до моего приезда, тоже возвратился с Кавказа из маркитантов. У него я застал много гостей гуляющих; огромный самовар кипел на столе, расставлено было [много] разных водок и закусок».

В описании похода русских войск на Хиву 1839 – 1840 гг. чай вообще не был указан в списке довольствия, которое централизованно закупалось для военной кампании. Место войскового напитка в Хивинский поход занимал сбитень. Это, однако, не означает, что военные в том походе не пили чай вообще. Просто они вынуждены были покупать его у маркитантов. Чай пили на свои деньги, а не по довольствию. 

В 1850 г. открылась Измайловская Военная Богадельня. Согласно распорядку богадельни увечные офицеры получали ежедневно чай с булкой дважды в день, а солдаты каждое утро по кружке сбитня с хлебом.

Существует мнение, что самовары в ряде регионов (особенно степных с большими открытыми пространствами) у военных и казаков пользовались популярностью, как менее заметный способ подогрева пищи и приготовления чая по сравнению с открытым огнём.

В то же время в регулярной армии, во время крупных кампаний и на передовой самовары и курение часто воспрещались как демаскирующий признак.

Во время Крымской войны (1853 – 1856 гг.) в ряде подразделений русской армии, особенно на передовой, действовал строжайший запрет на любые признаки огня ночью, что влекло за собой и запрет на курение, и запрет на самовары, участник событий писал в 1854 г.: «Как движение наших войск, так и самое бивуакирование [расположение войск на биваке. – И.С.] совершались с большими предосторожностями; между прочим, в нашем отряде был строжайше воспрещен всякий признак огня. Поэтому не только о самоварах, даже о курении табаку не могло быть и помину».

Далее участник событий вспоминает во всех красках военного времени о своём наибольшем и запретном желании: «Порядком продрогнув и мучаем жаждою и искусительной мечтой о запрещённом плоде – в виде стакана чаю, я бродил в стороне от батальона взад и вперёд, карауля подносивших ружья и подсумки, присылаемые грекам из частей войск, и направлял носильщиков в батальон. Вдруг вижу, в темноте, мелькнула тень, одна, другая, третья; там ещё кто-то пробирается и все к одному пункту, и возвращаются оттуда с каким-то самодовольным чмоканьем и покрякиванием. «Что там такое?» подумал я, направился туда и вижу – толпа окружает маркитанта, тайком разливающего чай…. Ага, попался! мелькнуло у меня в мыслях и я протянул руку, чтобы схватить ослушника за шиворот, но он, не струся, проворно сунул мне в распростёртую руку стакан чаю – и я смягчился, шепнув на ухо благодетелю, чтобы от приберёг стакан чайку для Хрулёва. При этом не мог не подивиться необыкновенной ловкости промышленника, сумевшего скрыть от всех глаз громадный, горячий самовар и тем заслужить, вместо нарекания, всеобщую благодарность».