Для того, чтобы определить масштаб распространения употребления чая не достаточно знать лишь общие объёмы ввоза его в Россию и масштаб чайной торговли внутри страны.
Даже если удастся установить и полный объём контрабандного ввоза чая в Россию, мы увидим лишь общие цифры и сможем посчитать количество чая, употребляемого, в среднем, на душу населения (причём это потребление сильно разнилось в зависимости от региона).
Масштаб распространения употребления чая.
Очевидно, что коренной москвич употреблял куда больше чая, нежели коренной житель Чукотки или территорий современной Архангельской области.
У коренных народов Монголии, Тибета, Сибири и Средней Азии народов (часть из этих народов, в разное время, входила в состав Российской империи, СССР и входит в состав России) было принято заваривать кусочки плиточного чая в котле с маслом, молоком или жиром, с добавлением соли (реже и позднее, начиная со второй половины XIX в. – сахара).
В традиционной монгольской и тибетской кухне также существует традиционный продукт дзамба (он же цзамба, цампа – в других огласовках), в изготовлении которого используется чай. В основе этого блюда – мука из поджаренных зёрен ячменя, которые варятся в растворе чая.
Даже в первой трети ХХ в. в той же Монголии чай занимал очень существенное место в быту у монголов.
Чай использовался и как для угощения дорогих гостей, и в качестве ценного подарка.
Плиточный чай был найден экспедицией в древних захоронениях на территории Монголии.
Насколько существенное значение чай занимал в быту у кочевых народов, даже в первой трети ХХ в., косвенно указывают дневники и воспоминания советского исследователя П.К. Козлова.
Соль в чай традиционно предпочитают добавлять жители горных регионов, чтобы в сухом горном климате не терять влагу и поддерживать солевой баланс.
Нередко плиточный чай перед употреблением прокаливали на огне, чтобы «улучшить» аромат, повторно запустив процесс ферментации.
Огромное влияние чайная торговля оказывала не только на периферию Российской империи, но и на торговлю ключевых ярмарок.
Дореволюционный русский исследователь И.М. Кулишер, ссылаясь на Г.П. Неболсина, также писал: «Несмотря на поднятие ярмарочных флагов по привозе всех товаров, несмотря на съезд всего купечества, ярмарочная торговля не считается начавшеюся в коммерческом смысле до тех пор, пока не состоится продажа чаев из первых рук. До того времени не устанавливаются цены на все вообще предметы ярмарочной торговли и не определяют условий о сроках денежных расчетов за товары. В первых числах августа все внимание купечества бывает устремлено на Китайские ряды, где главные оптовые торговцы решают вопрос о чае: от их решения насчет цен и условия о платеже денег нередко зависит участь ярмарки. Купцы, торгующие в Кяхте, получив деньги за чаи, тотчас покупают сукна, вельвереты (бумажные ткани), меха и другие товары, отпускаемые в Китай; также запасаются разными мануфактурными изделиями, винами, сахаром и проч. для Сибири. От того на ярмарке вдруг разливаются деньги, цены устанавливаются на все товары и торговля принимает правильный, настоящий ход».
Именно после «развязки с чаем» начиналась полноценная торговля.
Только с 1865/1866 гг., «развязка с чаем» уходит и главную роль начинают играть хлопчатобумажные изделия, которые во второй половине XIX в. становятся основой для определения цен на другие товары.
Чай и железо долгое время определяли цены на другие товары, но отмена кяхтинской монополии на ввоз чая (1861 г.) коренным образом повлияло на обороты сибирской торговли.
В.П. Безобразов даже отмечает, что чай замещается (со второй половины 1860-х гг.), в своём значении в определении цены на другие товары, хлопчатобумажными тканями.
Причина смены, на Нижегородской (Макарьевской) ярмарке, значения ключевого товара, с чая на сукно, лежала в изменении государственной политики в отношении чайной торговли того периода.
Сибирские купцы зачастую участвовали в масштабных контрабандных операциях с китайцами и расплачивались за поставленный товар золотой и серебряной монетой, а также различными серебряными вещами.
Утечка серебра в Китай повлекла за собой отмену Кяхтинской монополии на ввоз чая в Россию. В отдельные периоды ушлые русские купцы, в том числе и чаеторговцы, обходили запреты на вывоз серебряной монеты из России через кяхтинский торг, серебро сплавляли в грубые вещи и использовали для торговли с китайцами.
Летом 1865 г. на Нижегородскую (Макарьевскую) ярмарку министерством внутренних дел был командирован Павел Николаевич Мельников. Целями этой командировки П.Н. Мельникова было изучение ярмарочных оборотов с чаем и решение ряда вопросов с ярмарочным купечеством, которое занималось чайными сделками.
Открытие русских портов для ввоза чая другими путями, в обход Кяхты, привело к падению объёмов и оборотов сибирской торговли, а также снижению значения ярмарочной торговли чаем.
На то, что чай играл чрезвычайно важную роль на ярмарках, указывают даже такие зарубежные исследователи как Ричард Пайпс.
Обращает на себя внимание, что снижение места чая на ярмарках во второй половине 1860-х гг. накладывается на продажу русских владений в Америке – Аляски и Алеутских островов Соединённым Штатам в 1867 г.
Неминуемо продажа русских владений должна была повлечь снижение пригодной для продажи в Китай пушнины и, как следствие, снижение получаемого оттуда чая.
Один из современных китайских исследователей истории русскокитайских отношений отмечает, что продажа Русской Америки негативно сказалось на позициях России на Дальнем Востоке.
Утрата Русской Америки повлекла печальные последствия. В этот период времени Россия попыталась заместить в своём экспорте в Китай часть выпадающей, из-за потери колоний, пушнины на фабричные изделия собственного производства. Однако, как отмечает китайский исследователь,
«русские фабричные изделия не в состоянии были конкурировать с английскими и американскими товарами ни в приморских провинциях Китая, ни в тех его внутренних областях, куда эти товары проникали по речным путям из морских портов Китая».
При отсутствии достаточного экспортного потенциала Россия была вынуждена мириться с огромным оттоком серебра в Китай, которым приходилось оплачивать китайские товары. Как отмечает китайский исследователь Сунь Чжинцин: «Торговый объём России в Китае [во второй половине 1860-х гг. – И.С.] был невелик, причём в торговле с Китаем Россия имела огромный пассив баланса, вызывавший утечку больших сумм серебра из России».
В 1900 г., по данным «Петербургских ведомостей», из Китая в Россию было ввезено товаров на 41,5 миллионов, а из России в Китай было отправлено товаров только на 5,5 миллионов. Разница, вероятнее всего, покрывалась серебром. Масштабы оттока капитала из России в Китай выглядят весьма впечатляюще.
Даже 1880-е гг. Россия смогла наладить экспортный сбыт своих промышленных товаров в Китай не за чёт их качества, а за счёт торговых преференций от Петербургского договора 1881 года, которым Китаю возвращалась Кульджа, а в обмен на это российский бизнес получал ряд торговых привилегий во внутренних районах Китая: Синьцзяне, Ганьсу, Монголии и Маньчжурии. Кроме того, доставка западных товаров в эти районы была неудобна, что также повышало конкурентоспособность русских товаров.
Нарождавшаяся российская буржуазия вполне реально оценивала качество производимых ею товаров: «Будущность сбыта русской обрабатывающей промышленности, несомненно, на Юго-востоке и Востоке. Наши произведения, кроме сырья, никогда не догонят западноевропейских и … нашими главными рынками будут … для предметов обрабатывающей русской промышленности Средняя Азия, Китай, Япония».
Россия остро нуждалась в создании экспортных рынков сбыта для своих товаров в Китай. Это было, в частности, необходимо, для уравнивания торгового баланса от поставок из Китая чая и других товаров.
Дополнительной проблемой для торговли России с Китаем, в период с 1868 по 1880-е гг., были: слабость русского торгового флота и железной дороги через Сибирь на Дальний Восток.
Даже в конце XIX в. один из профессиональных государственных статистов замечал о проблемах доставки чая относительно периода с начала XIX в.: «Чай известен в России очень давно и <…> единственным путём его получения из Китая служил сухопутный большой сибирский тракт; он распространяется в народе довольно медленно, так как товар, и сам по себе довольно ценный, вследствие трудности перевозки, обходится потребителю очень дорого».
Проблемы с железными дорогами за Уралом, в Сибири и на Дальнем Востоке, а также океанского торгового флота достаточного тоннажа сохранялись вплоть до конца XIX в.
С конца XIX – начала ХХ вв. сохранилось достаточно большое количество фотографий, фото- и стерео- открыток, на которых мы видим большое число людей из самых различных социальных слоёв за чаем.
Среди людей на фото довольно много дворян, мещан, крестьян самых различных губерний, мастеровых и т.д. Причём, что достаточно важно, те же крестьяне часто встречаются на фотографиях датированных уже концом XIX в., а не только на фото в начале ХХ в. – это само по себе весомое доказательство распространения чая в их среде.
Важно также и то, что фотографии эти представлены не только парадными фотографиями, рассчитанными на демонстрацию русского образа жизни среди русской и зарубежной аристократии – т.е. так называемыми «русскими типами», но и вполне обычными фотографиями, предназначавшимися для семейной памяти, а не для тиражирования и продажи.
Часто такие фотографии всплывают в печатных публикациях и на подборках фотоматериала, издаваемых на электронных носителях.
Данные статистики по объёмам ввоза чая в Российскую империю.
Для того, чтобы понять уровень распространения чая в России нужно проанализировать и данные статистики по объёмам ввоза чая в Российскую империю. Нам необходимо ответить на три основных вопроса:
- Каковы же были масштабы и динамика ввоза чая в Россию в XIX в.?
- Какие доходы получала от ввоза чая русская казна?
- Каковы были объёмы ввозимого чая?
Прежде всего нужно указать на несовершенство и неполноту русской статистики (даже во внутренней торговле, не говоря уже про внешнюю) вплоть до конца XIX в., на что обращали внимание даже дореволюционные авторы исследований, где было необходимо привлекать и систематизировать статистический материал.
Современные зарубежные исследователи Русской дореволюционной экономики также обращают внимание на то, что заслуживающих доверия оценок экономического роста царской России до 1880-х гг. нет.
Существуют разные оценки объёмов ввоза чая в Россию и касаются они разных периодов. Источниками этих оценок были как данные государственных органов, так и экспертные оценки чаеторговых компаний, а также тех кого, с некоторой долей условности, можно назвать «специалистами» из отрасли, а, кроме того, оценки публицистов и экономистов.
Все они разняться как по количественным показателям, так и по качественным. Плюс к этому неясные объёмы контрабанды и фальсификации, которые можно оценивать только приблизительно.
Некоторые необходимые статистические данные (но лишь начиная с 1840/1841 гг.) можно найти в приложениях к работе А.П. Субботина «Чай и чайная торговля…». Для наглядности эти материалы были переработаны автором данной работы, скорректированы по другим источникам, и представлены в виде диаграмм. Часть диаграмм расположена ниже, а часть (более громоздких, либо второстепенных) вынесена в приложения.
Доходы казны от одной лишь пошлины на ввозимый в страну чай к концу XIX в. составляли до 200 миллионов кредитных рублей в год. Приведём усреднённый график суммы пошлины за ввозимый в Россию чай по пятилетиям (за 50 лет):
Кроме пошлины государство и местные власти получали дополнительные налоги: от розничной продажи, сборы за торговлю на ярмарках, гильдейские и т.д.
В качестве гипотезы можно заметить, что рост потребления в России китайского чая в конце 1880-х – 1890-х гг., мог быть вызван снижением вывоза из Китая чая Великобританией, которая как раз в этот период переключалась на вывоз другого сырья из Китая: шёлка-сырца, хлопка, бобов.
Так, один из советских исследователей отмечал, что именно к 1890-м гг. В Китае не хватало риса, что объяснялось двумя причинами: «… кризисом сельского хозяйства, порождённым отсталым, феодальным режимом, и приспособлением сельского хозяйства Китая к нуждам мирового рынка. Значительно увеличилось производство технических сельскохозяйственных культур (маслично-зерновых, хлопка). Традиционный китайский продукт, вывозившийся за границу, – чай – отступает на задний план. Усилился вывоз шёлка-сырца, хлопка, бобов. Китай начал превращаться в аграрно-сырьевой придаток капиталистического мира. Хозяевами экономической жизни страны становятся зарубежные воротилы промышленности, финансов и торговли».
Динамика развития русского чайного рынка была просто фантастическая. Стоимость только официально ввезённого в Российскую империю и легально растаможенного чая переваливала к концу XIX в. за
300 миллионов рублей в год:
Обращает на себя внимание, что значительный период времени (вплоть до конца XIX в.) значительная часть средств от торговли чаем уходила государству в виде пошлины, различных налогов и сборов.
К этому необходимо добавить порядка 30% чая, ввезённого в Российскую империю нелегально: 1) напрямую из Китая; 2) через Среднюю Азию; 3) по пути из Великобритании (в том числе – через Финляндию). И по ряду других контрабандных каналов.
По самым скромным подсчётам в период 1881 – 1885 гг. реальная стоимость всего («белый» легальный + «серый» некорректно растаможенный + «чёрный» контрабандный) чая, по оценкам автора данного исследования, могла достигать 480 – 500 кредитных млн. руб.
График ввоза чаёв (кирпичный + байховый) за 50 лет (1842 – 1891 гг.), в тысячах пудов. – Диаграмма отображает общий ввоз чаёв в Российскую империю (кирпичный чай + байховый чай):
Консервативный экономист И.М. Кулишер приводит в отношении чая куда большие данные по объёмам ввоза. В частности, он считает, что с начала по конец XIX в. количество потребляемого населением чая возросло с 75 до 282 млн. пудов. Из этого видно, что цифры по ввозу чая, особенно для начала XIX в., берутся приблизительно и подсчёты по официальным документам не дают чёткой картины ввоза чая.
Чай, во второй половине XIX в., давал купцам возрастающий доход. Коллектив сибирских исследователей отмечает: «Среди сибирских горожан уже с XVIII в. входят в моду привычки столичного времяпровождения, поскольку спрос на транзитный чай был всегда стабилен и гарантировал получение высокой прибыли».
Годовой оборот относительно небольшой московской чаеторговой фирмы, даже в явно неудачный военный 1915 год, составлял каких-то… 72 с лишним миллиона рублей, а чистая прибыль – более 3-х миллионов.
Цены на чай в течение всего XIX в. падали. К концу XIX столетия у крупных фирм имелся самый разнообразный ассортимент марок чаёв: от нескольких копеек в бумажном мешочке, до десятков рублей за различные «царские» и «императорские» чаи в стеклянных, жестяных и даже хрустальных чайницах. Солидные фирмы отпускали чай потребителю, по его запросу, даже от нескольких граммов.
Рост доходов чаеторговых фирм осуществлялся за счёт увеличения объёмов ввоза чая, грамотного социального позиционирования и рекламы отдельных марок, а также ряда других факторов.
Чай в дорогих чайницах и даже недорогих жестяных баночках часто использовался в качестве подарка.
Традиция дарить чай также, вероятно, заимствована из Китая, где с древности существовал обычай дарить чай невесте при помолвке.
Выводы.
С начала XIX в. потребление чая неуклонно росло. Происходило постепенное расширение клиентской базы чайной торговли.
После купечества, духовенства и мещанства чай стал доступен зажиточным крестьянам (не позднее 1840-х гг.), бедным горожанам, студентам и даже людям в богадельнях (не позднее второй половины XIX в.). Вводится система деления чая на «элитные», демократические и народные марки.
Несмотря на то, что цена чая для населения постоянно падала, доходы купечества только росли. Это происходило за счёт «эффекта масштаба», сокращения издержек на транспортировку и ряда других факторов.
В середине XIX в. чай составлял до 8% всего русского импорта из-за границы. Последующее снижение процентного отношения ввоза чая к другим ввозимым товарам не привело к уменьшению доходов купечества.
