Башкиры.
Достаточно активно пили чай, айран и кумыс башкиры. Все указанные напитки были важной частью питания местного населения: «Национальную пищу башкир, как и у казанских татар, составляют преимущественно жирные и мучнистые кушанья. Чурпаря, маленькие пирожки с изрубленным мясом, сваренные в масле или воде. Баламык, отвар варёного мяса с мелко натёртым салом или «крутом». Крут, засушенный творог, в роде сыру. Бишь-бармак, искрошённое мясо с кусочками теста, сваренное в масле или воде. Бишь-бармак едят пригоршней, от чего он получил своё название – «бишь-бармак», что значит в переводе – пять пальцев. К числу башкирских кушаний относятся также обыкновенные татарские блюда: каймак, салма, катык и проч.[ие]. Любимая пища башкир – лошадиное мясо и баранина. Из напитков наиболее употребительны: чай, кумыс и «айрак»».
Показательно, что чай идёт в перечне первым напитком в списке.
Более того, в брачных обычаях башкир в XIX в. чай занимал важное место. Более того, уже сватовство оказалось, в народных традициях, тесно связано с потреблением чая: «Сватовство [у башкир. – И.С.] начинается, очень часто, в то время, когда жених и невеста ещё не вышли из пелёнок. Сват со стороны жениха, обыкновенно ближайший родственник его, отправляется к отцу невесты и, спросив о здоровье деревенских стариков, поговорив, затем, о том о сём, объявляет под конец о цели своего посещения. Если последует согласие со стороны отца невесты, то свата немедленно угощают чаем, которого он выпивает чашек 10 или 15, потом потчуют бишь-бармаком, причём хозяин дома должен подавать свату кусочек мяса собственными пятью пальцами; вслед за тем угощают опять чаем».
Сама свадьба у башкир была похоже на многие татарские свадьбы и также сопровождалась потреблением чая.
Буряты.
Большое место чай занимал в жизни бурят: «Пища бурят обуславливается их кочевой жизнью. Она состоит: из мяса всякого рода, преимущественно же из жирной баранины, которую жарят на рожнах; молока в разных видах, кирпичного чая с молоком или затураном (мука, поджаренная на бараньем сале или масле), сараны (луковица полевой лилии: копается она рано весной или осенью; тогда она бывает очень сладкая; кроме того, осенью же, вынимается она из мышиных гнёзд: мыши запасают её на зиму) – это главная их пища, а затем уже хлеб. Соли буряты употребляют очень мало, большею частью только прибавляют её для вкуса в чай. Кроме соли, в чай прибавляют гуджиру, отчего чай, по их мнению, делается мягче, вкуснее».
У Бурятов в XIX в. имелись уникальные рецепты приготовления чая, – в частности, - любопытный обычай варить чай в котле с щелочной солью, серной кислотой и золой от гнилой берёзы.
В XIX в. у бурят уже были распространены самовары, которые соседствовали и с традиционными чугунными котлами: «Самовар – это уже роскошь, а всегда варят чай на своём очаге, в чугунной чаше. В этой же чаше варят всякую пищу. Посуду не чистят, а так слегка обтирают какойнибудь грязной тряпкой».Таджики.
Любили пить чай таджики. Современники событий указывали на то, что угощение таджиков чаем и сахаром позволяло собрать необходимую информацию не только этнографического, но и иного характера: «Если русский по какому-либо делу разговорится с таджиком и спросит: не может ли он, например, рассказать ему сказку, до которых таджики охотники, то он поклянётся, что сам не знает ни одной сказки, но никогда, ни от кого не слыхал их, и даже не может указать на знающего сказки. Но когда этот же самый таджик познакомился с русским покороче, убедился, что его расспрашивают без всякой задней мысли, а так себе, по их выражению, «для забавы», и он видит, что ему дают чай, да ещё с сахаром, тогда он выскажется вполне, к сказкам прибавит кучу анекдотов, поверьев и даже расскажет то, что слушателю вовсе неинтересно. Но конец концов всегда один: знакомый таджик зачастит ходить, будет приводить своих приятелей, рекомендовать их с самой хорошей стороны, сам станет угощать их чаем, советовать им брать побольше сахару и прятать его в карманы, жаловаться на казиев, полицейских и просить себе или своему приятелю хлебное местечко. Имея тамыром (приятелем) русского или туземца, но занимающего видное место, таджик хвастает этим перед своими знакомыми и приводит своих приятелей к тамыру собственно для того, чтобы убедить их, что он хорошо ими принимается. В чайных, на базарах, на гуляньях он с чувством собственного достоинства громко будет рассказывать окружающим его и не всегда даже ему знакомым, как он запросто пришёл в этот день к своему высокопоставленному другу, как тот бросился к нему на встречу, начал его обнимать и не знал, где бы усадить его, чем бы получше угостить». Имея какой-либо капитал, таджики в XIX в. старались проводить время в чайных за разговорами и бездельем. После покупки нового наряда к какому-либо празднику таджики, по описаниям современников событий, любили покрасоваться перед друзьями, соседями и незнакомыми людьми: «Он заходит к знакомому купцу в лавку, садится в ней и посылает за чаем в чайную. Чай принесён. Таджик пьёт его презрительно посматривая на проходящих <…> Время от времени он снимает чалму, потрясывает тюбетейку над головой и опахивается рубашкой, как веером: это всё делается для того, чтобы показать походящим, что он не в меру выпил чаю и чувствует необыкновенную жару. <…> Посидев достаточно долго в одной лавке, таджик переходит в другую, где повторяется тоже самое. Также точно, с несущественными изменениями, поступают и все купившие себе обнову, т.е. все достаточные люди из таджиков. Уже под вечер, выпив не одну дюжину чашек чая, вдоволь натешив своё самолюбие, намозолив своею собою глаза всем, вызвав достаточно зависти, показавший себя таджик идёт домой. Дома, вертясь в своём наряде перед женой или сестрой, он с мелочною подробностью и с прибавлениями против действительности, рассказывает им: как он шёл по улице, по площади, сидел в лавке, сколько выпил чаю с сахаром (хотя может быть пил и без сахару), как прохожие удивлялись ему, костюму его и важному виду, как он известному лицу за то, что тот не дал ему дороги, наговорил дерзостей и заставил при всех его извиняться перед собой и проч.».
