Русское чаепитие за самоваром хотя и было «бесцеремонным» (в сравнении с чаепитиями восточными, обставленными кучей условностей), но позволяло выгадать время, выдержать такт.
Считалось хорошим тоном не спешить в разговоре, а деловито отпивать чай с блюдца тщательно обдумывая ответ.
Русская народная поговорка гласила:
«Где есть чай,
Там под елью рай».
В течение XVIII – XIX вв. самовар, постепенно, захватывал людей из разных культурных слоёв и сословий. Разумеется, это вызывало и эволюцию самовара – менялось качество исполнения, материалы, фасоны и т.п.
Первоначально, для изготовления самовара использовали медь, позднее – латунь.
В XVIII в. самовар был ещё вещью весьма дорогой, не доступной многим людям. Многие самовары XVIII – начала XIX вв. выполнены на высоком художественном уровне, многие хотя и имеют простую форму, но выглядят прекрасно в даже своей совершенной простоте.
Самовар второй половины XIX – начала ХХ вв. – предмет массовой культуры того времени. Большая часть собиралась уже промышленным способом из штампованных и литых деталей.
Массовые, тиражные самовары были уже не столь «пафосны», как штучные изделия для элиты, но даже эти тиражные самовары также имели свою душу.
Самовары отличались массой размеров и форм. Многие из украшений самоваров несли в себе важную техническую роль.
Украшение корпуса самовара разными рельефами позволяло сделать корпус прочнее в сравнении с корпусом гладким, увеличивало срос эксплуатации предмета.
В то же время многие медали, размещавшиеся на самоварах, служили не только наглядной рекламой продукции фирмы, но и были, в каком-то смысле, элементом декора.
Зачастую, не все медали, размещённые на самоварах, были получены именно за эту продукцию. Нередко фирмы, получали медали за другую свою продукцию, но размещали их и на самоварах. Из-за этого, не всегда большое количество медалей соответствовало лучшему по качеству самовару.
Желание продать конечный продукт подороже заставляло многих производителей идти и на подлоги. Когда не было медалей и разрешения на использование государственного герба, они размещали на самоварах «дохлых уток» - имитации государственного герба рассчитанные на невнимательность или незнание покупателей. Самовары с «дохлыми утками» можно было продать дороже самоваров без медалей и иных отличительных признаков.
В то же время крупные российские самоварные фабрики и отдельные мастера выпускали выдающиеся образцы самоваров – как по декору и формам, так и по качеству исполнения. В течении XIX в. российские производители самоваров получали медали международных выставок.
Размер самовара и его назначение имели существенное значение. Дорогих гостей встречали парадные самовары.
В обыденном быту человека звал к утреннему, дневному или вечернему чаепитию самовар каждодневный, – «рабочая лошадка», - не столь красив как парадный, но такой любимый.
Одиноких людей грел самовар «эгоист» (он же «солитёр») – на стакан, либо одну-две чашки.
Для влюблённых были самовары «тет-а-тет», в которых отражалось счастье молодой пары.
Семейное счастье дополняли самовары семейные.
Детям в дворянских и зажиточных семьях полагался самовар детский – благо чаю ненаказанным ребятишкам попить давали.
Магазины и трактиры встречали человека специальными
«магазинными» и «трактирными» самоварами.
В дороге человека сопровождал самовар дорожный.
На богомолье в монастырях пилигримов встречали самовары монастырские – вёдер на десять, чтобы всем хватило.
На марше и в дальнем дозоре солдата сопровождал самовар солдатский – с ремнём для ношения через плечо.
Весь XIX в. самовар сопровождал многие семьи – с детства и до гробовой доски.
Ещё одна пословица говорила о самоваре:
«Самовар кипит,
Уходить не велит».
Формы самоваров были самыми разнообразными: самовар «банка», самовар «рюмка», самовар «шар», самовар «дуля», самовар «яйцо», самовар «ваза».
Со временем появились самовары на спирту, керосиновые и электрические.
Помимо самовара, людей в XVIII – XIX вв. сопровождали и многие другие сосуды: сбитенники, сосуды для подогревания кофе (в том числе кофейные самовары), для приготовления горячего вина и пунша, да и для охлаждения вина и шампанского в летний зной.
Большое распространение в обществе имели, в частности, так называемые «фонтаны» - ёмкости для подачи охлаждённых напитков. Иногда фонтаны, на бытовой манер, называют «самоварами наоборот» - в центре ёмкости была внутренняя колба со льдом труба, заменявшая самоварную трубу с горящими углями.
Максимально быстро можно было подогреть немного воды в так называемых «бульотках» (в переводе с французского - «грелка», «маленький чайник»).
Самовар позволял быстро и дёшево вскипятить воду – топить печь было и дороже, и хлопотнее, да и топлива требовалось в разы больше. Топить же самовар было просто, его не нужно было мыть после каждого использования, да и топить можно было и углём, и дровами, и шишками, и берестой.
Пить чай с самоваром в XIX в. быстро полюбили многие русские люди. Культурная и научная элита общества не осталась в стороне от самоварного увлечения.
К.С. Сербинович вспоминал о семье Николая Михайловича Карамзина: «Понемногу стал я осматривать комнату и всех в ней. Екатерина Андреевна сидела на диване, стоявшем возле правой от входа стены. Перед диваном на круглый стол принесены были чайный сервиз с самоваром. Разливала чай старшая 16-ти-летняя дочь Николая Михайловича, Софья Николаевна. Подле неё была младшая 12-ти-летняя сестра её, Екатерина Николаевна; вокруг стола беседовали посетители». Мы отчётливо видим, как самовар порождает вокруг себя центр притяжения и организует круг общения людей.
Иногда сбегать за чайком или поставить самовар доверяли принятым в семью чужим детям или детям бедных родственников. В частности, известный впоследствии баснописец Иван Андреевич Крылов, когда был бедным 12-тилетним мальчиком, долго жил в семье у богатого родственника Петра Петровича Львова, часто бегал за чаем и нёс его к барскому столу.
Очевидец тех событий вспоминал о молодом Крылове: «<…> Ванюша вырос и сделался расторопным молодым человеком, всегда был чисто и пристойно одет и как в доме Петра Петровича людей было мало, то часто, как гости бывало приедут, то кто-нибудь из хозяев и скажет: «Ванюша, подай в гостиную поднос с чаем», и Крылов ловко исполнял желание хозяев и получал благодарность от доброго и умного Петра Петровича».
В Сибирских городах, конца первой половины XIX – середины XIX в., самовары были на крупных постоялых дворах и в гостиницах городов.
Вспоминая о середине 1830-х гг. И.С. Жиркевич указывает, что пил чай из самовара по приезду в Симбирск. Это чаепитие позволило ему расспросить владельца гостиницы о местных новостях.
Потребление чая становятся обыденным явлением даже в крестьянских семьях до начала 1860-х гг. Так, московский архитектор и академик В.А. Бакарев пишет о своём разговоре (который состоялся не позднее 1864 г.) с крестьянами из Подольского уезда Московской губернии: «В продолжение этого разговора я узнал, что они из Подольского уезда Московской губернии и что селение их состоит из 60 домов, в которых двадцать лет назад был всего один самовар! А ныне разве один только дом и то едва ли сыщется без самовара! Кроме этого случайного сведения кто нынче не пьет чай? Мало того, его пьют не два раза в день, а по нескольку раз! На этих-то данных невозможно иначе думать, чтобы с 1842 года употребление чая не удвоилось, что, однако, будет менее сущности потребления».
Всё тот же В.А. Бакарев вспоминает такой случай (не позднее 1864 г.), который имеет смыл привести целиком: «Возвращаясь с семейством в
Москву, остановились мы кормить лошадей в одном селении. Время было сенокосное, на постоялом дворе оставались женщина и мальчишка лет 18ти, которому велели подать самовар. После долгого ожидания, наконец, самовар явился, но как самовар был величиною с ведро и мальчишка едва внес его к нам, то я сказал ему: «Зачем ты, братец, принес нам такую громаду?» Мальчишка подумал, что я смеюсь, сосчитал взглядом, что всех нас было 8 человек, усмехнулся и отвечал, что еще принесет воды. «Помилуй, как же можно и это выпить?» – «Эх, барин! – отвечал он, – у нас ярославские выпивают по такому самовару вдвоем! А вас, вишь, какая пропасть!»».
Во время пожаров и прочих бытовых трагедий самовар, зачастую, спасали первым из имевшегося имущества.
Хотя самовары и были достаточно безопасны, однако многие люди в XIX в. считали возможным, что самовары приводят к пожарам. Разумеется, в большинстве случаев наговоры на самовары были следствием личных коммерческих интересов. Так, в частности, было с запретом на использование самоваров в жилищах при фабриках и заводах.
Владельцы промышленных предприятий извлекали небольшие, но постоянные прибыли от использования работниками собственных кубов для воды.
Однако были и случаи, когда подозрение на самовар как причину пожаров были вполне резонны. Очевидец знаменитой серии Оренбургских пожаров XIX в. вспоминал, что после первого большого пожара граждане спасли часть самоваров, которые разогревали в сараях и пристройках, уцелевших от первого пожара. Он же высказывает предположение, что сочетание самовара, сеновала и ветра и могло стать причиной следующего пожара из серии.
В то же время, как минимум, до конца 1920-х гг. самовары присутствовали на железных дорогах России – в фешенебельных поездах
(таких, например, как «Красная Стрела»). Самовары тут использовались, как безопасное средство для обеспечения кипятком и чаем пассажиров в пути. Железнодорожные вагоны того времени были из дерева, поэтому использование иных средств для подогрева воды было чревато пожаром.
Единственной альтернативой на железных дорогах было использование воды из самого паровоза – на некоторых фотографиях русско-японской войны мы видим солдат, выстроившихся за кипятком к паровозу.
Важно отметить, что самовар в XIX в. был отнюдь не только «русским» предметом обихода. На многочисленных дореволюционных фотографиях мы видим самовар в самых разных регионах Российской империи у различных народов.
В частности, самовары были распространены даже у казанских татар, о чём свидетельствуют фотографии второй половины XIX в.. Это позволяет уже в наше время использовать русский самовар как некое культурное наследие, объединяющее людей разных этносов и конфессий.
У татар сибирских самовар также занимал не последнее место в быту уже к середине XIX в.: «Внутреннее убранство – как зимних, так и летних юрт <…>. Направо от входа устраивается женское налево мужское отделение. Кругом, по стенам юрты, поделаны нары или просто узкие полки, заваленные, на мужской половине, конской сбруей, ящиками и сундуками, а на женской – чашками, самоварами и другой хозяйственной утварью».
Самовар (иногда не один) был, преимущественно, атрибутом быта сибирских татар зажиточных и среднего достатка. Сибирские татары, имевшие достаток ниже среднего заваривали чай в кувшинах и металлических чайниках, поставленных на огонь.
К середине XIX в. самовар, как важный атрибут достатка, проникает также в быт народности тепряков (народность, возникшая, как считали дореволюционные этнографы, из финно-угров и башкир, на стыке этносов и культур).
В домах зажиточных тепряков было, зачастую, несколько самоваров: «У задней стены в избе стоит шкаф с чайной посудой; иногда целая полка занята чайниками; невольно подумаешь, для чего такое множество чайников, но когда присмотришься внимательнее, то окажется, что из них один, много два, годны к употреблению, а другие – который без бока, который без носа, третий совсем без дна, - но все они расставлены так тщательно у стены, что издали кажется, что все они целы. Та же самая история и с чайными чашками. Подле печи на особо сделанном месте красуется самовар, чисто вычищенный, а у богатых даже по два, а рядом с ним медный умывальник, в виде кувшина и медный таз».
Любили пить чай из самоваров и зажиточные якуты: «Достаточные якуты пьют с молоком кирпичный чай, из медных чайников; у некоторых имеются даже самовары и довольно хороший чай».
Самовар оказался настолько удобен и полезен в быту, что добрался в своём шествии даже до Камчатки и Сахалина. Л.И. Рикорд, жена П.И. Рикорда – капитана 1-го ранга, начальника Камчатской области, вспоминает о своём пребывании в начале XIX в. с мужем на Камчатке: «В одно лето, жители известили мужа моего, что мёртвый кит выброшен на берег моря в пяти верстах расстояния от нашего жилища. Я не хотела отстать от компании, которая состоялась для поездки к киту, и рано утром мы туда отправились верхом. Небольшой этот переезд был соединён с значительным затруднением и неудобством: трудно было пробираться по местности, где не было никакого путевого сообщения; при нас было четыре солдата с заряженными ружьями, для обстреливания нашего шествия от нападения медведей, которые в значительном числе везде разгуливали и собирались на ночную работу около кита: обрывать с него жир. Шесть человек тащили лёгонький, из коры берёзовой сшитый челнок, чтобы переплывать быстрые, узенькие речушки; кроме того, они несли за плечами палатку, самовар и провизию …».
Как видно, даже в отделении от родного дома, далеко, почти на краю Российской Империи, дворяне уже в начале XIX в. не видели возможности обходиться без самовара даже во время вояжей на пять вёрст своего жилища.
Будучи предметом не дешёвым, самовар влиял и на восприятие окружающего мира. Нередко плохая работа самовара связывалась с суевериями в сознании россиян XIX – начала ХХ вв. К примеру, свист и шипение самовара воспринимались как недоброе предзнаменование. Если же самовар потрескивал углями и «пел песни» - ждали добрых событий.
Когда самовар ломался или трещал по швам, это вызывало не только горечь у владельцев из-за необходимости тратиться на будущий ремонт или замену, но и воспринималось как дурное предзнаменование.
В наше время традиции семейного чаепития за самоваром утеряны, но придёт время, и самовар ещё вернётся на стол россиян, как необходимый атрибут русского чаепития.
