В казацких частях (элитных соединениях на фоне других, например, пехотных частей) офицеры активно пили чай уже во второй половине XIX в. на свои деньги.
К 1882 г. чай дважды в день (утром и вечером) с хлебом воспринимался в среде казачьего офицерства уже в качестве нормы, на что косвенно указывает работа И. Яицкова.
Любопытно, что в этот же период времени, в отличие от чая, такие товары как кофе, табак, стакан вина и рюмка водки отнесены И. Яицковым в разряд «маленькой роскоши».
В период освоения русскими Амура, когда туда направлялись экспедиции под охраной военных из регулярных частей, чай был также одним из наиболее желаемых напитков.
В некоторых из исследовательских партий, солдаты получали возможность пить кирпичный чай, хорошо сохранявшийся в условиях дальнего похода: «Обыкновенно для отдыха солдат-гребцов мы останавливались там, где заставала ночь, т.е. час десятый вечера, и пристраивались на ночлег, как кто знал. На утро, часа в три, мы просыпались и шли далее, причём на лодке, в особом котелке на глиняном очаге, варился чай, сначала для солдат кирпичный, потом для меня с топографом обыкновенный. Из другой провизии у нас было немного сушёного мяса и яичных круп, из которых мы варили обед, изо дня в день один и тот же и поедаемый с одними и теми же сухарями, которые не следовало рассматривать в микроскоп, особенно там, где они позеленели».
Проблема с чайным довольствием сохранялась и до конца 1905 г.: об этом свидетельствует брошюра Петра Кочергина, известного составителя справочников для военных, «Нужды русского солдата», изданная в Саратове в 1905 г., и затем переизданная. Эта книга интересна тем, что в ней вскрывались многие проблемы в армии. Именно критика существующего положения привела к тому, что на титуле издания ещё 1905 г. появился красноречивый гриф «В … продажу нижним чинам не назначается».
П. Кочергин отмечал, что «за неимением безгрешных игр наш солдат свободное время употребляет на разгулы по трактирам, чайным или слушает анекдоты скабрезного содержания». Очевидно, что чайная здесь выступает в роли некоего злачного и порочного места.
Автор также предлагал создать специальные солдатские чайные, которых в 1905/1906 гг. ещё практически не существовало: «Учреждения же «Кинь грусть» (чайные) никак не могут у нас привиться. Как бы симпатичны они ни были, раз требуют затрат из солдатского скудного бюджета, значение их теряется. При даровой квартире, отоплении и прислуге если и составляет чайная расход для хозяйского полка, то весьма незначительный. Наконец, можно покрыть расходы: продать дров остающихся от отопления казарм, сукна экономического, которое теперь идёт к зачёту, на попоны лошадям, обивку казенных экипажей, дорожки в квартирах и в вольную продажу.
Солдатские чайные должны быть устроены так, чтобы каждый солдат имел возможность «побаловаться» чайком, послушать граммофон, поиграть в шашки, в кегли и т.п. безгрешные игры, до которых русский человек большой охотник. Здесь можно вдвойне выиграть: прогресс в умственном развитии и уменьшение шляния [так в тексте. – И.С.] солдат по базарам и гнилым местам на «дне», заводя знакомство с людьми вредного направления. В чайных существуют библиотеки. Нижние чины читать газеты охотники, но им они не доступны».
Справедливости ради заметим, солдатские чайные в полной мере не развёрнуты в нашей стране даже в XXI в.
В период существования СССР делались попытки расширения такого рода заведений, но они, судя по всему, успеха не имели.
П. Кочергин сравнивал положение русского и французского солдата, а данные свёл в таблицу.
Если необходимость солдату ежедневно пить кофе с сахаром, как это делает французский солдат, для Кочергина не кажется первостепенной, то чайная тематика проходит у него в брошюре красной нитью.
Автор, в частности, отмечал: «Люди [на гражданке. – И.С.] привыкли курить, пить чай…». Также Кочергиным даётся указание, что даже бедные люди, собирая сына в армию, давали ему с собой чай и сахар.
По свидетельству автора, люди, приходившие в армию из гражданской жизни, уже были настолько привыкши к чаю, что сетовали:
«Чаю хочу – чаю нет»,
«Чаю бы напиться – чай весь вышел».
«Чайное довольствие даром не отпускается».В 1905 – 1906 гг., «ни утреннего чая, ни завтраков русский солдат не получает».
Чай и сахар уже до армии становились, даже у крестьян, предметами первой необходимости, такими как нитки, иголки, деньги на баню и т.д..
Кочергин это подчёркивал неоднократно; он отмечал, что даже бедные крестьяне, скудно питаясь, привыкли к чаю, скитаясь по отхожим промыслам. Во время таких скитаний плохое питание приводило к тому, что «<…> возникает потребность ввести в подорванный организм какихлибо возбудителей, и крестьянин тянется за стаканом вина или чая, к которому он привык во время скитаний своих по отхожим промыслам» .
Выясняется также любопытная вещь: тогда как общество, вплоть до самых бедных крестьян, пьёт чай, попавших в армию, предлагают пить квас.
Но, «люди, привыкшие к чаю, квас вовсе не употребляют».
Пётр Кочергин прозрачно намекал и на нецелевое использование средств, идущих на квас, которые могли бы пойти на чай.
Проблема с чаем в войсках заслужила у Кочергина, помимо многочисленных упоминаний, даже особого раздела: «Чай принадлежит к числу напитков, полезных человеку, но отпуска его от казны всё же нет. Чай даётся только в отдалённых местностях и во время эпидемий (холеры). Кроме того, чай около двух раз в неделю получают почему-то новобранцы в пути. Не так обидно, что казна в чае отказывает, как горько, когда нельзя добиться в роте кипятку. В некоторых полках устроены особые кубы, где греется кипяток, части войск выводят за дрова чуть ли не двойную цену.
Желающие пить чай в другое время (разгонять тоску по родине) должны получать кипяток в солдатской лавочке за деньги, хотя куб подогревается солдатскими дровами».
Проанализировав положение в войсках с довольствием, Кочергин пришёл к следующим выводам: «Принимая во внимание всё сказанное и наши поражения в последнюю войну, нужно признать следующие главные нужды солдата: 1) Увеличить жалование <…> 2) Ввести отпуск чайного довольствия во всех войсках так же, как это отпускается частям в отдалённых местностях Сибири. Выдавать каждому солдату на руки в месяц 24 золотника чаю, или 3 фунта в год по 1 рублю за фунт, всего на 3 рубля, и сахару по 75 золотников, в год – 9 фунтов 36 золотников по 15 копеек – на 1 рубль 40 копеек, а всего на это потребуется 4 рубля 40 копеек в год на каждого. Доставляемый для войск сахар и чай акцизом не облагать. Правительство от сего ничего не потеряет, ибо теперь всё равно это количество чая и сахара остаётся у производителей. Солдаты чай не пьют – не на что».
Сопоставимое возмущение, от несправедливости по части чая, имело место у автора брошюры лишь, когда он говорил о табаке, с которым в армии дела обстоят также как и с чаем. Автор писал: «Если казна чаю не отпускает, то табаку и подавно. Интеллигентный человек, поступивший на службу государю и отечеству, должен лишить себя последнего удовольствия: курить табак и пить чай [курсив мой. – И.С.]».
Положение с чаем, по П. Кочергину, негативно сказывалось на моральном духе русского солдата. Вопрос с чайным и табачным довольствием ставился автором брошюры на второе место по значимости после банального увеличения жалования. Чай, по П. Кочергину, из-за его полезных свойств, несравнимо важнее табака. На последнее указывает и общее количество упоминаний чайной тематики в его брошюре.
Важным был вопрос и о качестве чая, который закупался для армии. Так, «Северная правда» от 3 августа 1913 г., сообщала, что комиссионеры часто сбывают воинским частям поддельный чай, обёртывая его в упаковку Торгового Дома «Солчанов, Печатнов и Ко». Также известны случаи поставок в армию фальсифицированных чаёв других торговых марок.Автор: Соколов И.А., кандидат исторических наук.
